К формирующемуся параноидному синдрому у больных в дебюте заболевания иногда обнаруживались ненадолго и периодически возникавшие элементы рассудительного отношения, попытки осмыслить параноид. В рецидивах болезни подобных явлений не наблюдалось. Данный клинический факт колеблющейся бредовой уверенности являлся прогностически благоприятным признаком.

У 2 больных с депрессивно-параноидным дебютом, бредовый синдром при постепенном его развитии носил вначале не истинно параноидный, а паранойяльный (либо паранойяльноподобный) характер, причем депрессивные расстройства присоединялись в процессе течения бредового синдрома.

Такие больные заявляли, что сотрудники по работе систематически их ущемляют, придирчиво относятся к ним, третируют их за различные (действительно имевшие место) факты их биографии. Изредка развертыванию бредового синдрома предшествовали явления, представлявшие собой как бы будущий его зародыш, возникала особая бредовая настроенность: больные начинали видеть какой-то явный, хотя еще и непонятный им смысл в расположении предметов в комнате и на улице, доискивались особого содержания во всем, тщательно анализировали различные наблюдаемые ими явления, не видя еще непосредственной связи с собой и не замечая еще реальной угрозы для себя, но все же испытывая чувство неприятной внутренней настороженности.

Из 14 больных с предшествовавшей дебютам алкогольной интоксикацией у 11 возникла параноидно-галлюцинаторная, а у 3 — кататоническая форма дебюта. У этих больных обращала на себя внимание порой необычная яркость слуховых галлюцинаций, а также отдельные зрительные иллюзорные расстройства, вскоре исчезавшие. Ни у одного из представленных 14 больных не обнаруживалось делириозных включений, очевидно, ввиду того, что больные не страдали в подлинном смысле алкогольной энцефалопатией.

Из общего числа больных, у которых не наблюдалось предшествовавших дебютам вредностей (31 человек), у 1 развился депрессивно-параноидный дебют, у 24 — параноидно-галлюцинаторный, у 4 — кататонический и у 2 — гебефренический. Эти дебюты были в основном лишены тех признаков, которые представлены выше при описании дебютов с предшествующими соматопсихогенным.и вредностями.

Прогностически благоприятным признаком являлась удовлетворительная доступность больных контакту в дебютах и определенные колебания психотического состояния на протяжении рецидива болезни. Таким образом, то, что в наших случаях могло быть определено как «острая шизофрения», на самом деле было острым выявлением под влиянием внешних вредностей исподволь развивавшегося шизофренического процесса, обнаруживавшего астенический продром, а в ряде случаев — предшествующие абортивные психотические эпизоды.

Анализ вредностей, предшествовавших рецидивам, показал, что они по содержанию ничем принципиально не отличались от вредностей, отмеченных перед дебютами.

Частота вредностей значительно понижалась с каждым новым рецидивом по мере течения болезни. Так, например, если дебютам вредности предшествовали в 71,3 % случаев (в таблице указан процент дебютов и рецидивов без предшествовавших вредностей), то первым рецидивам — в 48,3 %, вторым — в 40,8 % и т. д., а шестнадцатым — двадцатым — лишь в 4,3%, т. е. более чем в 10 раз реже (по сравнению с первыми рецидивами).

По мере течения заболевания и возникновения все новых рецидивов исчезло преобладающее значение среди вредностей острых психических травм и острых инфекций. В среднем рецидивам болезни соматопсихогенные вредности предшествовали в 23,5 %.

Все более часто развитие рецидивов без предшествовавших вредностей, все более отчетливое обнаружение типической шизофренической симптоматики, нарастание специ-феческих шизофренических дефектных психических изменений личности, естественно, сопровождалось увеличением числа правильных диагнозов. Так, практически после третьего рецидива почти всем больным (в 99 %) ставили диагноз шизофрении. Стопроцентная диагностика шизофрении наблюдалась после пятого рецидива.

- Читать далее "Роль вредностей в развитии шизофрении. Роль внешних факторов в рецедивировании шизофрении."